ELLE FANNING

• ДАТА И МЕСТО РОЖДЕНИЯ: 14.08.1996; Россия, Москва (магическая часть)
• МЕСТО ПРОЖИВАНИЯ: Россия, Москва (магическая часть)
• РОДСТВЕННЫЕ СВЯЗИ:
отец: Виктор Константинович Валицкий - чистокровный волшебник, финансист, член совета директоров МагБанка
мать: Маргарита Алексеевна Валицкая (Руже) - чистокровная волшебница, судья Верховного магического суда СНГ
дедушка по отцовской линии: Константин Германович Валицкий - чистокровный волшебник, в прошлом - председатель правления МагБанка
бабушка по материнской линии: София Филипповна Руже - чистокровная волшебница, в прошлом - искусствовед, «светская львица»
• СОЦИАЛЬНЫЙ КЛАСС; ОТНОШЕНИЕ К ПРЕДСТАВИТЕЛЯМ ИНЫХ КЛАССОВ: представительница чистой как стеклышко аристократии, наследница дворянского рода чистокровных волшебников; с младенчества дышала только дворянским воздухом, потому о быте и культуре остальных прослоек общества знает лишь по книжкам, сериалам и не всегда правдивым рассказам однокурсников; каких-либо предубеждений, однако, не имеет, осознает свои привилегии и старается искать общий язык со всеми волшебниками (правда, к сожалению, нередко проваливается)

• УСПЕВАЕМОСТЬ В ШКОЛЕ; ЛЮБИМЫЕ ПРЕДМЕТЫ: почти круглая отличница, которая до сих пор не может себе простить четверку по Магловедению на четвертом курсе и по Травологии на пятом; сильна в Невербальной, Боевой магии и Зельеварении, страдает из-за Магловедения, Истории магии и противной магловской математики
• ФАКУЛЬТАТИВЫ; ИНАЯ ЗАНЯТОСТЬ: глава клуба дебатов, участница дуэльного и литературного клубов, занимается танцами (балетом); староста

«Нет мира нечестивым, говорит Бог мой», но Эвелина мира лишь боялась.

В доме Валицких главное – это регламент, дисциплина и чистая репутации в обществе, а любовь с привязанностями – явления не столь важные. Выдрессированные поцелуи в щеку вернувшегося с работы отца, семейный ужин строго в семь вечера, отбой в десять: роскошная двухэтажная квартира в центре Москвы порой обращалась в казарму с незыблемыми правилами и наказаниями за их нарушение. Мать Эвелины – истинная железная леди, на лбу которой уже образовалась глубокая морщинка от постоянного осуждающего нахмуривания, молчаливая, педантичная и сухая, в последние годы демонстрирующая эмоции лишь на публике – и то, искуственные. Ее муж – человек куда более компанейский и шумный: тот самый герой, который первым оглашает тост на любом мероприятии, центр общественного внимания, кладезь анекдотов на любую тему, но при этом мужчина вспыльчивый и своенравный. Лину с малых лет учили, что родители сродни вездесущим божествам – их законы стоят выше статей Конституции, их гнев страшнее дробовика у виска. Маму с папой нужно уважать и чтить, но девочка отчего-то испытывала только страх. Подчинялась любым прихотям безропотно: заниматься с толпой преподавателей на дому с двух лет? конечно! заниматься балетом с трех лет каждый день? как скажете! вместо и без того редких прогулок с ровесниками (подходящую компанию, конечно, выбрали родители) сидеть на званом ужине с толпой незнакомых стариков по фраках? Эва уже одевается! В светском обществе девочка крутилась с тех пор, как научилась ходить. Зачем – непонятно, но крутилась. «Учись хорошо да не полней – и будешь в меду купаться, милочка» – приговаривала бабушка перед зваными ужинами, ледяными пальцами стягивая волосы внучки в вырывающий скальп пучок, желчно представляя, какое впечатление произведет девочка в белоснежном платье с точеной балетной осанкой, как заскрипят от зависти зубы у старых кошелок с уродами-внуками и как виновато опустят головы старые богатеи, стыдясь собственных желаний. И Лина, светящаяся, как начищенный пятачок, распивала чай с теми, кто кутался в заморские чаи, чтобы выдернуть из кожи остатки человеческого запаха, убийцами с чистыми руками. Она училась не носить маски, а становиться маской без хозяина, бесцветной и сияющей, как все вокруг – блуждавшие, захлебывавшиеся собственной блевотиной и наслаждавшиеся палитрой вкусов. Со временем маслянистые повторяющиеся из раза в раз комплименты незнакомцев даже начали ей льстить. Более того, оказалось, что простая улыбка нужному человеку в нужный момент срабатывает как заклинание, приманивающее больше льстящих комплиментов, внимания и подарков, а если она смела вдруг кому-то случайно нагрубить, то непременно оказывалась под градом обвинений от родителей. Бабушка всегда говорила, что девушка – ничто, если о ней не сплетничают незнакомцы. Отец учил, что паршивая репутация – смерть. Мать уверяла, что «человеком» можно звать лишь того, кто достойно ведет себя обществе. Лина должна нравиться. Симпатия незнакомцев – кислород, без одобрения людей рядом у Эвелины точно откажет парочка органов, и она старательно училась нравиться. Каждое слово окружающих она впитывала, запоминала, анализировала, превращая в пулю для собственного револьвера, в орнаменты на очередной маске. Получалось отлично: Эвелина и в свои шестнадцать потрясающий слушатель, знающий, как отыскать подход ко многим. Она вступает в битву с людьми за их безграничное внимание, отправляя все имеющиеся ресурсы на эту войну и медленно, но верно заполняя своей персоной целый мир другого человека, да так, что тот и не заметит перемены. Но потом, когда битва выиграна, нередко исчезает. Не из злобы, но из-за страха: Эвелина боится привязанностей. Так старательно добивающаяся любви людей, так активно становящаяся для них убивающим, но необходимым наркотиком она боится гнить так же, как они. «Любовь для бедных, мы же заключаем контракты» – смеялся отец, и Лина пыталась принять, что даже отношения с родителями – лишь договор, условия которого с годами становилось все труднее и труднее поддерживать. Скучно-скучно-скучно, жить становилось так скучно. Эвелина росла бойкой, шабутной, активной, все меньше и меньше хотела тонуть в чаях с коллегами родителей, хотела разбивать коленки, хотела лазать по деревьям, как вон те мальчишки со двора, хотела прыгать по гаражам, хотела никогда и ничего бояться – она становилась всемогущей и несокрушимой. Почему она должна была делать, как говорят? Неужто кишка тонка поднять на ноги игривых чертей и пригласить их на танец? Пропади оно все пропадом. Сменить ход истории очень легко. Легендой стать очень легко. Эвелина не хотела больше молчать – да только никто не спрашивал, чего она хочет, и заткнули ей рот быстро. Разбитая тяжелым кулаком отца губа жглась и почему-то хотелось плакать, но мама приговаривала, что все нормально, что все мужчины любят драться, папа просто устает на работе, папа не умеет иначе, надо пожалеть папу, папе сложно, а Лина своим поведением делала только хуже, сама-сама-сама виновата, надо закрыть рот и не гнусить – иначе разозлится еще сильнее. Ничего страшного. Правда, Эвелина чувствовала себя выброшенной на мороз побитой дворняжкой. Ничего страшного! Ее вывернуловыпотрошило наизнанку, но она назвала это дьявольским водевилем. На второй раз было уже даже не так больно, а на третий – почти не обидно. Но все равно Эвелина не поменялась. Порой вновь становилась непобедимой и всемогущей – правда, приходилось учиться могущество скрывать: сколько лет Лине бы ни было, при упоминании родителей страх тут же дегтем расплывается по черепной коробке, а дух покрывается терпким мазутом. Но она все та же. Когда каждый ее вздох заклеймен толикой пламени, когда каждый шаг оставляет крикливый отпечаток на податливой земле, когда каждый взгляд рушит веками строенные стальные двери, только тогда на кончиках пальцев задерживаются веревочки жизни. И Эва горит, пока молода. Инстинкт самосохранения у нее практически отсутствует: любопытство гипертрофированно, необходимы постоянные уколы адреналиновой иглы, и она лезет туда, куда не стоит, куда запрещено и куда категорически нельзя. Выросшая в воздушных замках, она никогда не знала, что такое настоящая опасность – с чего ей бояться за свою жизнь? Порой она становится по-детски энергичной, по-детски увлеченной абсурдными вещами («давай залезем на этот фонтан?»), по-детски азартной («спорим на галлеон, что я смогу открыть пиво зубами?»), постоянно играет в вечную русскую рулетку. Она должна, она обязана быть лучшим во всем, а противном случае, она – неуч, ничего не может и не умеет, и вообще до сих пор на плаву только из-за денег родителей, фу, впору напиться, спиться или вообще повеситься. Ей важно понимать, что ее успехи – ее заслуга, а не авторитета родителей, но она прекрасно понимает, что это далеко не всегда так. И это тяжело, и ощущения от этого чертовски неприятные, но… пятерку же она получила, верно? Эвелина пострадает немного из-за того, как несправедливо к ней относятся, погрустит часок за всех несчастных студентов, которым поставили оценку ниже безосновательно, а потом побежит драться за следующую пятерку. Ей важен результат. Приятно, конечно, когда способы достижения высокой цели соответствующие, но ежели нет – увы-увы, что поделать, будет лгать, будет льстить, будет манипулировать. С трудом прощает себе ошибки. Понимает, что корить себя – глупо, что нужно двигаться дальше, становиться лучше, но, черт подери, как она мог так проколоться? Глупая. Но все же жизнь – постоянное соревнование, и Эв быстро переключается с одного дела на другое. В детстве ее приключениями ограничивались игрой в футбол с пацанами-маглами. В Колдовстворце стало немного проще. Конечно, Эвелина все равно сразу же зарекомендовала себя преподавателям как примерную ученицу, отвечая на каждом уроке, сдавая раньше срока написанные точеным почерком домашние задания, записавшись чуть ли не на все возможные факультативы разом – она же не хочет, чтобы родители ругались, верно? Она пыталась водиться со всеми компаниями: решать примеры по математике с отличниками в библиотеке, давать «пять» квиддичистам, сидеть с открытым ртом, слушая удивительные рассказы маглорожденных об их мире, браться с двоечниками. Ее сила, оружие в том, что он понимает, видит людей. Порой, правда – их искаженные копии, но видит, различает сильные и слабые стороны, пятна на личностях, постигает сокровенные желания, страхи. Эвелина во всем видит интриги – на званых ужинах, где она выросла, только ими и обедали. Да, она чертовски боится всех этих людей вокруг и этого мира, создает собственную иллюзорную картину происходящего вокруг из-за животного, дикого, глубоко зарытого страха. Нельзя сказать, что Эва совершенно не способна на объективность, на адекватное логическое мышление – способна, но отчетливо осознает, что это не ее сильная сторона. Она никогда не умела быть в одиночестве. Когда ей хорошо, она присоединяется к любой компании и разбрасывается анекдотами. Когда ей паршиво, она шагает к курильщикам за школой или топится в вине на школьных вечеринках, танцуя с однокурсниками под оглушающие басы – плевать, с кем, даже если с толпой немых незнакомцев, только бы не в одиночестве. Авантюристка, поддерживающая всякий кипиш, готовая на любые приключения: хоть в огонь, хоть в воду, хоть на трехдневную вписку, хоть обворовывать банк — что угодно (правда, вероятно, струсит и даст заднюю, если появится шанс быть спаленными). Много времени уделяет внешнему виду: она хоть и уверена, что рассуждения бабушки о том, что Лина никому не будет нужна, если будет горбиться – абсурд и прошлый век, но все равно не может избавиться от старой балетной привычки и перестать совать в рот два пальца в туалете после обеда. Но об этом, конечно же, никто не должен даже догадываться – показывать эмоции или рассказывать о проблемах она не любит. Кому понравится зареванная или злящаяся девочка? Эвелина потерпит, подождет, а потом прорыдается в кабинке туалета, подальше от любопытных глаз. На первых курсах такое случалось особенно часто: Лина до сих пор чертовски ранимая, а в детстве и вовсе хватало одного чьего-то косого взгляда, чтобы разбить ее многострадальное сердечко вдребезги. Надо, чтобы косых взглядом было как можно меньше! Общение с совершенно разными людьми выковало из Валицкой крайне разностороннего человека: она с удовольствием побеседует и о диалектике Гераклита, и о популярных мемах на форче, напоет и романсы Глинки, и «Гражданскую оборону». Она – девушка-хамелеон, инстинктивно меняющая окрас в зависимости от ситуации и людей рядом. Вечно танцует на тонком льду, пытаясь быть «своей» с совершенно разными людьми. С трудом отказывает людям, даже если за ответом «да» следует травмирующий опыт: например, впервые поцеловалась она, весьма романтичная натура, с пьяным, едва держащимся на ногах пятикурсником, потому что «не хотела его обижать». Конечно, она учится, конечно, приходится порой отказывать, чтобы сохранить хребет целым, но это нелегко. Все школьные годы она старалась быть и идеальной ученицей для преподавателей и родителей, и «своей в доску» для ровесников, лгала всем так, что в конце концов сама забыла, где правда, а где – ложь. Не знает, кто ей нравится, что ей нравится, ведь все ее интересы, все ее повадки ворованы у других людей. Потерялась в лабиринте из масок и собственных трупов, тонет, зарывается в песок, засыпает себе снова в глотку песок горкой – она заплутала в глуши из лжи, похоти, страха, и представления не имеет, кто она такая и куда направляется. Не знает даже, какую профессию хочет в дальнейшем: отец выбрал для нее финансовый университет, один учитель говорит, что ей нужно и дальше заниматься трансфигурацией, другой уверяет, что из Лины выйдет превосходный магозоолог. Она не знает, чем хочет заниматься, и занимается всем: имеет привычку брать на себя слишком много и сразу, раскидываться вниманием и силами, а потом ничего не успевать, забрасываться успокоительными как конфетками и рыдать в кабинке туалета из-за сломанного карандаша. Ей говорили успокоиться и расслабиться, иначе точно заведет себя в могилу – да только Эвелина, увы, удивительно своенравная, упрямая и чужие советы нередко воспринимает в штыки – ее жалеют? ей пытаются командовать? она не такая слабая, какой кажется. Один в поле – воин, и Эвелина учится выживать. Впрочем, она редко вступает в доверительные отношения. Свободолюбива до абсурда, до болезненности, хотя и знает, что задушена кандалами: просто если Эвелина понимает, что что-то ее сковывает, она вмиг испарится – в некоторых ситуациях может быть крайне ненадежна. Постоянно бежит от всего – от близких, от привязанностей, от проблем, от вопросов. Например, многолетняя близкая дружба с одной таинственной особой повесилась в то же мгновение, когда подруга заговорила о том, что они с Эвелиной, оказывается, встречаются: с каких это пор доверять, проводить в компании друг друга большую часть жизни, постоянно обниматься, целоваться – означает встречаться? Глупости. И неважно, что даже спустя годы при встрече взглядами с ней Эвелина немножечко расплывается лужицей, а хребет превращается в кашицу. Все это глупости. Эвелине нужна лишь возможность дышать свободно. Она устала быть сияющим пятачком, ей нужен цвет, нужен образ. Высматривать по вечерам Кассиопею, курить длинные сигареты, читать Бодлера и носить только шелк? Протирать забрызганные кровью глаза, не бояться даже Непростительных заклинаний, знать, чего хочет, сжигать все, что стоит на пути, и с каждым шагом приносить революцию? Принять обет молчания, пить черный кофе без сахара, стоять на балконе прогнившей хрущевки в нижнем белье и игриво подглядывать за курящими за углом второклассниками, и любить Босха, и любить боль? Черт знает. Да, Эвелина может эти роли превосходно сыграть, но, как у девочки в белоснежном платье с точеной осанкой, своего цвета у нее нет.